Значит, про завещание правда! А если про завещание правда, то и про все остальное…

Конверт выпал из моих рук.

Охнув, подхватила его и трясущимися руками открыла.

Недоуменно заглянула внутрь, перевернула, потрясла над столом.

Конверт был пуст.

Протанцевав квикстеп с неповоротливым маркизом де Су, отдавившим мне все ноги, я стояла с бокалом прохладительного у стола, уставленного бокалами и закусками. Где же Андре? Надо срочно найти его!

На беду, стоило мне спуститься в зал, как налетел неуемный де Су, проорал что-то, что больше он ждать не намерен, сгреб меня в охапку и увлек за собой. Пришлось исполнять дань вежливости.

С другого конца зала раздалось:

— Здоровье молодых!

Кричал барон Логратэй.

Я кисло улыбнулась и подняла бокал, салютуя, как и все гости. К тем, у кого бокалов не оказалось, устремились слуги с подносами, самые нетерпеливые из гостей сами кинулись за вожделенными прохладительными. Пришлось уворачиваться от излишне рьяных, успевших переборщить с напитками.

Кто-то дернул меня за локоть, я отступила на шаг, обернулась и увидела Андре. Наконец-то!

Не говоря ни слова, мы вышли на веранду и по ступеням спустились в сад.

Вдоль дорожек на невысоких, мне по колено, круглых столбиках, вздрагивают резными, в крапинку крыльями голубые мотыльки, парочка расшалилась и кружится над кустами жасмина и черемухи. Завидев нас, мотыльки чинно вернулись на свои места, осыпав искрами светящейся пыльцы травинки.

Андре молчал, лишь уверенно вел меня за руку куда-то в дальнюю часть сада. Я поняла, что мы направляемся к нашей любимой беседке. Она не такая большая и совсем не новая, как другие, из которых раздаются хихиканье и звуки возни, но там нам не помешают.

Я оказалась права. Мы приблизились к пустующей беседке, состоящей только из частых тонких колонн и купола крыши.

Андре щелкнул пальцами, подзывая парочку мотыльков, и они расположились под куполом, даря неяркий, приятный свет.

— Нам нужно поговорить, Эя, — сказал наконец Андре.

Я грустно посмотрела на складку между его бровями, вздохнула.

— Я знаю, Андре.

— Знаешь?

— Я слышала… Я подслушала ваш разговор с моим новоиспеченным зятем.

— Ты слышала?

— Увы. Я знаю, что тебе нужно уехать завтра. Не волнуйся за меня. Виталина не посмеет что-то мне сделать. Я справлюсь.

Я улыбнулась ему, силясь не разрыдаться.

Андре нахмурился.

— Ты слышала наш разговор в библиотеке, Эя?

Я пожала плечами.

— Да, а что?

Я начала было говорить, когда палец герцога лег мне на губы, призывая к молчанию. Этот такой знакомый с детства жест отчего-то вызвал дрожь в коленях, а голова пошла кругом.

— У меня нет и не может быть от тебя тайн, Эя, — тихо сказал он. — Да, мы говорили еще. Но прежде чем рассказать тебе, я хочу спросить, что ты знаешь о герцогстве Делла-Ров?

Я вздрогнула.

— О твоих землях?

Он кивнул.

— Только то, что ты сам рассказывал. Помнишь, когда мы были… То есть когда я была ребенком. Оно… оно небольшое. Твой замок стоит на скалах, и волны бьются о его подножие круглый год. Раньше ты привозил мне хурму и мандарины. И еще цукаты! Там много фруктов… Ты говорил, южные леса зеленее, цветы более яркие и пышные, у вас раньше наступает весна. Запах соли от моря и крики чаек… Они кружат над твоим замком, и сами собой придумываются истории, что это неупокоенные души русалок, которые влюбились в погибших моряков. Ты так рассказывал, что я сама словно много раз бывала там. В моем представлении это самое чудесное место на свете!

Когда я начала говорить, по губам Андре поползла легкая усмешка, а когда закончила, его лицо преобразилось и выглядело абсолютно счастливым.

— И ничего, что оно маленькое? Меньше Ньюэйгрина? И что мой род, хоть и древний, но далекий от короны, намного дальше, чем фамилия Альбето?

— Ты шутишь? Мне уже почти ненавистна моя фамилия! Из-за нее одни беды. Родная сестра готова держать меня в башне всю жизнь, другая ненавидит из-за жениха, зять не отправляет в монастырь только из страха, что Церкви достанутся мои деньги.

— Ты сейчас серьезно, Эя?

— Да, а что?

— Эя, ты знаешь, я хотел принять сан.

— Я помню, — пробормотала я. — Тебе не позволил твой зять, его величество.

Андре коротко рассмеялся, и мне показалось, смех вышел каким-то невеселым.

— Эя, малышка…

Андре отступил на шаг, опустился на одно колено и взял меня за руку.

В груди затрепетало, я еле выдавила из себя:

— Что ты делаешь?

Андре что-то протягивал мне, прямо в раскрытой ладони, но мне не было видно… В глазах отчего-то защипало, пришлось часто моргать.

— Это кольцо моей мамы, Эя, — тихо произнес Андре. — До нее оно принадлежало бабушке.

Я покачнулась, чудом устояв на месте.

— Андре? — донесся словно откуда-то издалека мой тихий, слабый голос.

— Ты выйдешь за меня?

— Что?

— Ты согласна стать моей женой, Эя?

— Мне, наверно, это снится…

— Я люблю тебя, Эя. Наверно, с тех самых пор, как увидел тебя впервые — золотоволосым ангелом в белой рубашечке. Я никого так не любил, как этого нежного розового малыша с круглыми любопытными глазенками и пухлыми щечками, часто перемазанными землей или вареньем.

Я часто моргала, чувствуя, что щеки все больше пунцовеют, а колени все больше подкашиваются.

— Я любил тебя как сестру, крошка, пока ты не превратилась в юную девушку. Еще когда ты была ребенком, было понятно, что вырастешь ослепительной красавицей. Я никогда не был так счастлив, как в тот день, помнишь, когда ты сказала леди Иоланте, что любишь меня… Я понимал, что это всего лишь детская привязанность, но все равно не мог ничего с собой поделать. Я никогда не был счастлив вдали от тебя. И я не смог принять сан, Эя. Не смог.

— Но ты… Ты хотел посвятить жизнь Богине! Ты же мечтал стать священником! Эти твои рассказы о святых девах, только в них был смысл, было что-то большее, чем в книгах…

Наверно, не самая удачная реакция на предложение руки и сердца… Вспыхнув еще больше, я запнулась.

— И почему ты никогда не говорил мне раньше?

— Раньше, Эя? Когда? Если бы не боялся потерять тебя навсегда, не сказал бы и сейчас. Я молчал. Потому что… что я мог дать тебе, Эя? Свое крошечное герцогство на юге, на самой границе? Или титул? Тебе, леди Ньюэйгрин? К тому же Альбето всегда были рядом с троном, и никто не удивится, если однажды они снова займут его. Я сообщил мужу Виталины, что намерен жениться на тебе. Мне было отказано. Но я уверен, что его величество разрешит. Но ты… так и не сказала мне, ты согласна?

Согласна ли я?! Он еще спрашивает!

Сглотнув, я робко кивнула.

— Эя! Моя малышка Эя!

Андре поднялся с колена, рывком притянул меня к себе, пристально посмотрел в глаза. Его лицо впервые оказалось так близко. Несмотря на свежесть вечера, я ощутила жар его груди, а еще услышала, как оглушительно колотится его сердце. Или это мое?

— Андре, — только и смогла прошептать я, когда колени подкосились.

Упасть мне не дали. Андре поддержал одной рукой за талию, другой пригладил волосы. Ладонь скользнула по затылку.

— Моя маленькая Эя, — прошептали его губы совсем близко от моего лица. — Моя, только моя. Я не выдержу…

Его уста накрыли мои, нежно, как касание крыльев бабочки, и я ощутила, что падаю куда-то, лечу в черную зияющую пропасть с невероятной скоростью. Но там, внизу, точно знаю, меня ждет счастье.

Поцелуй, исполненный невероятной нежности, заставил задохнуться, стал более требовательным.

Он держал меня почти на весу, отчего я поняла, что настойчивые губы заставили меня откинуться назад. Кажется, я слабо застонала, но поцелуй Андре поглотил мой стон. Голова продолжала кружиться, у сердца, казалось, выросли крылья, как у мотылька.

В следующий миг меня подхватили на руки, раздался протяжный стон, и меня поставили на землю, прижав спиной к колонне.