Вилла хмыкнула и перебила меня:

— Умыться? Это к ручью. Здесь нет никого, кто будет носить воду и выносить за тобой горшок.

Я кивнула и зачем-то пробормотала:

— Спасибо.

Женщина цокнула языком.

— Уверена, что можешь ходить?

Я снова закивала, а ощутив, как в голове звенит, прекратила и испуганно заморгала. Вилла снова презрительно фыркнула, и я поспешила встать. На ногах устоять удалось, пришлось только подождать, пока снова посветлеет в глазах.

Когда посветлело, оказалось, что Вилла уже у того проема, через который попала сюда, стоит, оглядываясь через плечо.

— И долго тебя ждать? Пошли, если надо… к ручью.

Выходя в проем, я пригнулась, ощутив, как по макушке и лицу прошелестели листья. Стоило перешагнуть сплетенные ветви, как я принялась балансировать, размахивая руками: выйдя из комнаты, я оказалась на узкой открытой площадке, сплетенной из ветвей. Не очень часто сплетенных, но ногу поставить можно. Другое дело, что перил здесь нет!

Я взвизгнула, хватаясь за лиану, и по пальцам потекло что-то липкое.

Вилла, которая успела преодолеть расстояние в двадцать шагов и сейчас уверенно ступила на толстую деревянную приступку, обернулась.

— Ну?! — недовольно прокричала она. — Долго ждать тебя, принцесса?

— Я герцогиня, — пискнула я и добавила тихо: — Почти.

Вилла пожала плечами и демонстративно скрестила на груди руки.

Я продолжила раскачиваться, уцепившись за покрытую чем-то липким лиану второй рукой. Стоило попытаться сделать шаг, как узкая дорожка принималась раскачиваться и грозила опрокинуться, причем вместе со мной. Я не успела оглядеться и как следует разглядеть местные опасные постройки, но сколько отсюда до земли, хорошо помню.

— Вилла, — прошептала я жалобно. Слова прозвучали едва слышно, но женщина в ту же секунду прищурилась. — Пожалуйста, помоги.

Я могла бы поклясться, что из уст Виллы вырвался рык, и в следующую секунду она оказалась рядом со мной. Она преодолела расстояние всего в пару прыжков, и предательская тропинка даже не шелохнулась под ее ногой.

Каряя радужка, казалось, заняла весь глаз. Она странно улыбнулась, приближая ко мне безупречное лицо. Ноздри расширились, нос дернулся, и она проговорила:

— Если я не помогу тебе сейчас, ты упадешь вниз и разобьешься.

Я вздрогнула, попыталась отступить назад, но тропинка подо мной качнулась, и пришлось снова, взвизгнув, хвататься руками за липкие лианы. Колени подогнулись, и, с трудом выпрямив ноги, я затравленно уставилась на Виллу. Она между тем продолжила:

— А если ты умрешь, я окажусь права. Я всегда права. Ты умрешь быстро, и, если будет на то воля луны, без мучений. И нам не придется возиться с тобой. Получается, от твоей смерти хорошо будет всем.

Я замерла от ужаса, понимая, что вот сейчас она протянет руку, состоящую из стальных мышц… ей не придется даже толкать меня, достаточно просто пихнуть пальцем, и я полечу вниз.

Захотелось взмолиться: «Пожалуйста, не делай этого!» Но рот попросту не открылся. Я только смотрела в холодные карие глаза и молчала. «Ну что ж, — сказал голос в моей голове, — по крайней мере, мне не придется жить без Андре».

В глазах туземки сверкнули искры интереса. Должно быть, она ждала, что я буду рыдать, молить о пощаде, но на моих губах, к собственному изумлению и гордости, растянулась легкая усмешка.

Вилла кивнула своим мыслям.

— Но голоса большинства прозвучали за то, чтобы оставить тебе жизнь, — сказала она, и у меня возникло ощущение, что говорит она сама с собой. — И Верес не видел тебя. Я не верю, что ты получишь посвящение, но пути мудрости неисповедимы.

Я заморгала, не понимая, о чем она говорит.

— Поэтому я помогу тебе, — наконец сказала она тем же тоном, когда говорила о моей смерти. Ни единый мускул не дрогнул на лице. — Держись за меня, — протянула мне руку.

Я вцепилась в твердую кисть, ощущая, какая горячая и твердая у нее ладонь.

— Ступай за мной, — приказала она. — И, если держишься за лианы, сделай милость, как у вас говорят, не хватайся за сетвок. Он здесь, чтобы отпугивать насекомых, — добавила она и клацнула зубами.

Я моргнула и не успела пролепетать слова благодарности, как Вилла двинулась вперед, и мне пришлось устремиться за ней. Она шла по свитой из веток тропинке легкой, пружинистой походкой и не держалась ни за что, несмотря на то, что я оттягивала ей руку. У самого края древесной площадки, на которую она ступила прошлый раз, моя нога соскочила с опоры, и я соскользнула вниз.

В грудь ударило, под подошвами заплясала бездна.

— А-а-а-а! Мама! — заорала я, забившись в воздухе.

В тот же момент что-то дернуло меня вверх и поставило на ноги. Вилла с усилием высвободила свою руку из моих, встряхнула меня за плечи, так, что голова замоталась, а потом легонько приложила спиной обо что-то твердое и шершавое.

— Обопрись, — сказала она. — Ты зря испугалась. Я же сказала, что помогу, — проговорила она все тем же будничным тоном. — Отдохни, и будем спускаться.

Я ошалело кивнула и осмотрелась по сторонам.

— Мама дорогая, — пискнула я. — Мы что, на дереве?!

Только сейчас я поняла, что нахожусь на каком-то невероятном дереве с необъятным, толщиной в несколько башен, стволом, к которому меня сейчас прислонили. Ветви его мало что разной величины, разной формы! Самые большие почему-то обвивают ствол по спирали, располагаясь в несколько рядов и находясь при этом на некотором расстоянии. К вертикально расположенным ветвям прилеплены эти самые перевернутые птичьи гнезда, свитые из веток потоньше.

Тонкие же ветки приспособлены в качестве веревочных лестниц, тропинок вроде той, по которой мы сюда дошли, и мостков между ветвями и соседними деревьями-великанами.

Над нашими головами зашуршало, я подняла голову и заметила две тени, что прыжками пересекли подвесной мост. По стволу дерева напротив мелькнула тень.

Вилла меланхолично оглядела меня.

— Ну да. А где нам еще быть? Ты что, деревьев никогда не видела?

— Деревьев?!

У меня даже голос сорвался.

— Да я выросла на окраине леса! Но те деревья, которые я видела, как один сучок этих… И не самый большой!

Вилла пожала рельефными плечами.

— Я никогда не была в Проклятых землях.

Я захлопала ресницами, когда она скомандовала:

— Ну что, осмотрелась? Тогда вперед. То есть вниз.

Мы преодолели еще с десяток подобных подвесных мостов, затем Вилла спустила меня на лиане, обвязанной вокруг пояса, несмотря на мои возражения, впрочем, от пережитого ужаса довольно слабые, на древесную площадку, там мы спускались по подобию винтовой лестницы, покачивающейся от ветра, затем снова несколько подвесных мостов и обвязывание лианой… Когда я оказалась на твердой земле, я готова была целовать ее, как Ирида Многострадальная после своих далеких странствий.

Глава 2

Но целовать землю не пришлось, потому что стоило оказаться на ней, как нас с Виллой тут же обступили… те… кто скакал здесь так, что земля тряслась, и кричал что-то о жизни и смерти… туземцы.

Мамочка, совершенно дикие — одного взгляда достаточно, чтобы определить это! Полуголые, с плотно сжатыми челюстями и непроницаемыми лицами, они принялись разглядывать меня с гораздо большим любопытством, чем давеча Вилла.

Я же, стараясь не думать, что стою в окружении толпы диких мужчин лишь в одной сорочке на голое тело — от шерстяных чулок после спуска остались одни лохмотья, — вцепилась в руку Виллы так, как не хваталась на протяжении всего спуска. К моему изумлению, Вилла слабо пожала мою руку.

Рост у них исполинский — показавшаяся мне высокой Вилла ниже самых субтильных из них на полголовы, иным же она и вовсе по плечо. Что уж говорить обо мне — я почувствовала себя котенком, случайно забредшим в львиный прайд.

Все как один смуглые и темноволосые. Волосы коротко стрижены, топорщатся. Тела сплошь покрыты буграми мускулов, вблизи это еще больше бросается в глаза. Загорелые и… и голые… Не считать же одеждой кожаные полоски вокруг узких загорелых бедер! Шеи у мужчин короткие, жилистые, руки кажутся непропорционально длинными. На телах и груди некоторых голубые и черные полосы. Многие покрыты шрамами.